PoliticMain

Наконец, все этнические общности СССР были вовлечены в единое народное хозяйство. Оно изначально создавалось как экономическая система, которая позволила бы всем народам СССР избежать втягивания в капитализм как «общество принудительного и безумного развития» — в начале XX века почти у всех народов России, и прежде всего русских, было сильно ощущение, что в таком обществе жизнь для них станет невозможна (эти догадки, в общем, оказались прозорливыми).

И.В. Сталин заявил в 1924 г.: «Мы должны строить наше хозяйство так, чтобы наша страна не превратилась в придаток мировой капиталистической системы, чтобы она не была включена в общую систему капиталистического развития как ее подсобное предприятие, чтобы наше хозяйство развивалось не как подсобное предприятие мировой капиталистической системы, а как самостоятельная экономическая единица, опирающаяся, главным образом, на внутренний рынок, опирающаяся на смычку нашей индустрии с крестьянским хозяйством нашей страны» (цит. в [56, с. 235]).

Смысл этой задачи был всем понятен, и выполнение ее было ответом на общий для всех исторический вызов. Смысл этой задачи пришел в Россию не с марксизмом, он вызрел в крестьянской общине и был как раз отрицанием политэкономии марксизма (поэтому А. Грамши назвал Октябрьскую революцию «Революцией против «Капитала» — «Капитала» Маркса). И ответ на этот вызов тоже вырабатывался не в трудах марксистских экономистов (они как раз считали, что русским, башкирам и якутам необходимо провариться в котле капитализма, атомизироваться и стать «пролетариями, не имеющими отечества», — чтобы затем участвовать в пролетарской революции). Ответ на микроуровне, в фундаментальной форме была дан еще до Октября, когда после Февральской революции власть на промышленных предприятиях по сути перешла в руки фабзавкомов и они стали переделывать социальный уклад заводов и фабрик по типу крестьянских общин. Уже прообраз советского предприятия имел черты центра жизнеустройства, основанного на связях доверия и взаимопомощи.

Советское предприятие, по своему социально-культурному генотипу единое для всех народов СССР, стало микрокосмом народного хозяйства в целом. Это — уникальная хозяйственная конструкция, созданная русскими рабочими из общинных крестьян, но свои классические этнические черты она приобрела в 30-е годы во время форсированной индустриализации всей страны. По типу этого предприятия и его трудового коллектива было устроено все хозяйство СССР — как единый крестьянский двор. Семьей в этом дворе и стал советский народ.

Это было зафиксировано в партийных документах. На XXII съезде КПСС Н.С. Хрущев в своем докладе сказал: «В СССР сложилась новая историческая общность людей различных национальностей, имеющих общие характерные черты, — советский народ» [57].

В конце перестройки и в 90-е годы о советском народе наговорили много странных вещей — и справа, и слева. Сейчас идеологический накал снизился, в литературе появляются спокойные суждения специалистов. В.Ю. Зорин в книге «Национальная политика в России: история, проблемы, перспектива» (2003) пишет о национальной политике СССР и его правовой основе: «В его рамках действительно сформировалась новая полиэтническая общность со своей четко выраженной социокультурной спецификой, идеологией, ментальностью, стереотипами поведения, ценностями и критериями духовной жизни» [58, с. 202].

Этой точки зрения придерживается и известный исследователь национального вопроса в СССР П. Кольсте. Он считает процесс становления гражданской нации в Российской Империи и СССР непрерывным. Как пишет в своем обзоре Е.Н. Данилова, согласно точке зрения П. Кольсте Советский Союз — надэтническое государство: «Он считает, что и дореволюционная Россия была державой, надэтнической «сверхнацией», ядро которой составлял русский этнос, а верхушка обладала державным, имперским, но не национальным самосознанием. Советская власть также пыталась сконструировать «новую историческую общность «Советский народ», которая, по сути, была надэтнической. Соответственно, этнической идентичности русские практически не испытывали. Ссылаясь на данные опросов 70-х — начала 80-х годов, норвежский автор Поль Кольсте отмечает, что в то время как 80% граждан других национальностей связывали свою родину с национальной республикой, 70% русских заявляли, что их родина — Советский Союз» [59].

Е.Н. Данилова указывает на то, что даже по мнению антисоветского социолога Ю. Левады «советский народ» — суперэтническая категория, синтезирующая идею государственности и национальной идентичности («семья народов»). В советское время эта категория «подавляла и заменяла остальные социогрупповые идентичности, прежде всего этнические». Это сказано как обвинение, но на деле речь идет о том, что советское общество было «почти бесклассовым», а этничность отдельных народов была выражена слабее, чем общегражданская идентичность — что и является признаком гражданской нации.