PoliticMain

Однако на сегодня экспорт образования не оплачивается конечным потребителем. Англосаксонское право настаивает на праве человека самому выбирать, где ему жить и в какой стране работать. Логика: «создайте у себя соответствующие условия, и люди не будут покидать вашу страну» выглядит неопровержимой (тем более что она импринтирована в сознание граждан и даже элит с помощью социальной рекламы).

В действительности эта правовая концепция представляет собой обычный обман. Проиллюстрируем это на простейшем примере шахматной игры.

Всякое умение/знание, в том числе шахматное, группируется в социальную пирамиду. На вершине этой пирамиды находится один чемпион мира. Далее располагается очень узкий слой претендентов на корону (5-10 человек). Ниже — гроссмейстеры мирового уровня — их десятки, просто гроссмейстеры — сотни, международные мастера… и так далее. В самом низу пирамиды находятся детские шахматные школы и местные клубы, где занимается шахматами несколько миллионов человек. Примерно так выглядит пирамида и в любой другой области деятельности, например в китайской традиционной гимнастике У-шу: миллионы людей в основании, единицы на вершине.

Чтобы получить вершину, приходится выстраивать всю пирамиду. При этом основная доля затрат приходится на нижние ее этажи — просто потому, что там очень много людей.

Реальную ценность для внешнего потребителя представляет только элита, вершина пирамиды. За тех, кто находится на этой вершине, можно дорого заплатить — все равно дешевле, нежели строить пирамиду самому.

В стоимость чемпиона мира по шахматам должны быть включены расходы на создание всей пирамиды шахматного образования. Но его цена — это цена одного человека, пусть и относящегося к высшей элите. Понятно, что тот, кто платит только за одного человека, всегда сможет предложить этому человеку лучшие условия, нежели тот, кто вынужден содержать всю пирамиду. Так что разница уровней жизни между страной — эмитентом образования и принимающей страной не имеет отношения к делу. «Перекачка мозгов» всегда выгодна экономически, так как представляет собой получение продукта по цене, значительно меньшей, нежели себестоимость.

Заметим тем не менее, что даже бесплатный экспорт образования выгоден стране-эмитенту. Во-первых, такая страна занимает позицию в системе мирового разделения труда: она необходима верхушке мирового сообщества и потому неприкасаема. Во-вторых, при сколько-нибудь разумной организации взаимодействия между метрополией и диаспорой эмигранты играют роль «агентов влияния» во внешнем мире, что выгодно как политически, так и с позиций борьбы за мировые рынки.

Однако эти позитивные эффекты будут проявляться и в том случае, если принимающей стране придется платить полную цену за образование иммигрантов. Тем самым желательно сделать экспорт образования формально прибыльным. Для этого разумно использовать лазейку, существующую в англосаксонском праве.

Речь идет о законах, регулирующих деятельность корпораций. При всей приверженности принципу свободы личности, Запад признает, что работа на корпорацию подразумевает определенные ограничения прав (как правило, оформленные в виде договора). Химик-парфюмер не может продать корпорации-конкуренту созданную им формулу. Футболист не имеет права перейти в другой клуб, пока не будут согласованы все детали сделки между его прошлым и новым хозяином. Сотрудник, чье обучение оплачено корпорацией, должен вернуть кредит, если он покидает корпорацию.

Разумно тем самым оформить российскую систему образования как совокупность корпоративных структур с привлечением как частного, так и государственного капитала. Деятельность таких структур должна базироваться на системе договоров, четко определяющих взаимные права и обязанности эмитента образования и лиц, пользующихся его услугами. Понятно, что в отношении большинства детей будут заключены договора кредитного типа. Такие договора могут быть со временем выкуплены (в том числе третьей стороной). При этом юридические отношения между эмитентом образования и клиентом разрываются, что дает клиенту право продавать свою рабочую силу на свободном рынке.