PoliticMain

с 1921 по 1953 г. и добавляет: «Причем эти цифры, конечно, не полные… Не включены 3,5 млн. депортированных крестьянских семей, которые не были арестованы, осуждены». Прежде всего, у него разрыв в логике. Почему же «цифры арестованных не полные», если «депортированные крестьяне не были арестованы »? Как же их тогда можно было включать в число арестованных? Но это мелочь. Главное, А.Н.Яковлев перед лицом Президиума РАН лжет, говоря о 3,5 миллионах депортированных семей (или около 17 миллионах человек).

Есть современные архивные исследования, которые были проведены с перекрестным изучением самых разных, независимых учетных документов и дали надежные результаты. Всего в 1930-1931 гг. на спецпоселения («кулацкая ссылка») было выслано 381 026 семей общей численностью. После 1931 г. массовой депортации крестьян не было. Данные эти опубликованы в журнале «Социологические исследования», издаваемом в этой же самой РАН, повторены в множестве публикаций, лежат на специальной странице в Интернете. Да что там публикации, если сам же А.Н.Яковлев, председатель Комиссии ЦК КПСС по дополнительному изучению материалов, связанных с репрессиями, с трибуны XXVIII съезда КПСС клеймил депортацию, «когда сотни тысяч крестьянских семей изгонялись из деревень» («Правда, 4 июля 1990 г.). Сотни тысяч, а не 3,5 миллионов.

Важно отметить и постараться понять, что это желание умножить число жертв, поразить воображение читателя или слушателя, характерно для всех антисоветских идеологов – и демократов, и их противников патриотов-консерваторов. В абсурдном, иррациональном виде это выражено в статье Д.Балашова «Наших бьют!» («Советская Россия», 26.10.2000). В комментарии от редакции сказано: «Устные выступления Балашова, скончавшегося мученической смертью, звучат как завещание всем нам, продолжающим жить». Что же выбирает газета в качестве завещания? Вот некоторые места:

«Я как-то изучал справочник о населении Земли. Так вот: с 1000 года русские как народ составляли 8% от населения земного шара. И это соотношение сохранялось и во времена Батыя, и в Смутное время… и до 1927 года! В 1929 году это было уже 7,2%, еще через 2 года 6,4%, и – поехало. В 29-м началась коллективизация, если вы помните. Так что же мы совершили с нашей страной, подумайте вы об этом сейчас!».

Рассуждения Д. Балашова, представленные как «завещание» – это бессвязные фантазии, каждая мысль в них противоречит здравому смыслу, начиная со «справочника о населении Земли в 1000 г.» и с того, что ни нашествие Батыя, ни Смутное время никак не сказались на численности «русских как народа».

И вот безумный намек: «в 29-м началась коллективизация», и число русских за два года сразу сократилось на 0,8% от населения Земного шара. (Впрочем, почему-то до этого, еще при НЭПе, тоже за два года число русских сократилось на те же 0,8%). Не будем уж поминать, что голод случился не в 1929-1930 гг., а лишь на четвертый год коллективизации, вдумаемся в цифру. На Земле тогда было около 3 млрд. жителей, и Балашов намекает, что из-за коллективизации пропало 24 миллиона русских. А включая нерусские народы, выходит, миллионов 48? А за два года до этого еще на столько же убавилось населения СССР? Почему такая страсть к преувеличению именно числа смертей, а не чего-нибудь хорошего?

Но даже и те, кто избегает говорить на тему гибели, отрицают коллективизацию огульно. Общее свойство антисоветских трактатов, например, И.Р.Шафаревича состоит в том, что он, отвергая советский проект как «не наш», никогда не говорит, чего же он хотел бы вместо советской программы. Спрашиваешь, как бы, по его мнению, надо было поступить в той или иной исторической ситуации? С кем бы он был из реально существовавших тогда политических сил? Не дает ответа, причем принципиально. Но ведь нельзя же отвергать вообще все, всякое жизнеустройство. Ведь какой-то общественный строй и какой-то тип хозяйства для жизни людей необходим.

Вот, по его мнению, не надо было проводить коллективизацию. Но ведь известны чрезвычайные условия, в которые попала страна: производство зерновых остановилось на уровне 1913 г.; промышленность еще не могла дать товаров для рыночного обмена, хлеб не пошел на рынок, товарность снизилась на 30% по сравнению с 1913 г. и возникла угроза голода. Что надо было делать? Кстати, при оценке НЭПа антисоветские идеологи поступают не только безответственно, но и интеллектуально бессовестно – ведь данные прекрасно известны. А.С.Ципко, например, пишет: «В годы нэпа, в условиях семейного производства на земле темпы прироста сельскохозяйственной продукции намного опережали те темпы, на какие оказались способны насильственно созданные колхозы». И это человек, называвший себя историком.