PoliticMain

Многие руководители региональных органов власти, находившиеся у рычагов управления на рубеже старого и нового веков, были, мягко говоря, не слишком компетентными и не безупречно порядочными (разумеется, это относится не ко всем). Тем не менее жители регионов на собственном опыте все в большей степени начинали понимать, что когда они избирают губернатора, то определяют, не кто будет ходоком в Москву, способным громче всех крикнуть о местных проблемах, а решают, от кого будет зависеть их ежедневная жизнь, качество образования детей, лечения родителей, теплоснабжения городов, вывоз мусора. Это понимание приходит только с опытом. В развитых демократиях на то, чтобы оно сформировалось, потребовались десятилетия. Тем не менее развитие событий в конце 1990-х – начале 2000-х годов шло в этом направлении. Решение о назначении губернаторов, принятое в 2004 г., вновь перекладывает на Москву ответственность за текущие региональные проблемы, позволяет местным органам власти, региональным элитам кивать на центр, объяснять, что для решения острых местных проблем сделать они ничего не могут.

Такие решения, как отмена выборов по одномандатным округам, дававших возможность политически ярким фигурам иметь если не влияние, то хотя бы голос при обсуждении государственных проблем, или введение семипроцентного барьера, ограничивающее возможности многих политических сил, отражающих взгляды миллионов российских граждан, быть представленными в парламенте (мера необычная для развитых, устойчивых демократий) – шаги, каждый из которых не является фатальным, а лишь создает риски для функционирования российской демократии. Однако вместе они обозначают путь к созданию системы, которую можно назвать закрытой (управляемой) демократией или мягким авторитаризмом. Разумеется, система организации власти имеет мало общего с жестким тоталитарным режимом Советского Союза, но тем не менее слабости и элементы неустойчивости, характерные для авторитаризма, в нем начинают проявляться.

Такие политические конструкции стабильны до тех пор, пока не столкнулись с кризисом, в первую очередь экономическим, требующим не просто молчаливой покорности, а поддержки общества. Здесь-то и выясняется, что получить от него такую поддержку им сложно. Это резко ограничивает возможности маневра именно тогда, когда он больше всего нужен и властям, и стране. Советское руководство второй половины 1980-х годов убедилось в этом на своем опыте. К сожалению, не оно одно дорого заплатило за столь горький урок.

Свертывание элементов демократии и реального федерализма сказывается на динамике межнациональных отношений. Назвать государственный строй многих российских национальных республик в конце 1990-х – начале 2000-х годов демократическим, язык не поворачивается. Тем не менее это были власти, сформированные местными элитами, способные контролировать межнациональные отношения в республиках, влиятельные для местного общества. Попытки заменить их назначенными из Москвы марионетками иногда приводят к тому, что формальные государственные органы республики перестают чем-либо управлять. Реальный процесс принятия решений идет мимо них. Там же, где у власти остаются представители влиятельной местной злиты, они легко могут переложить ответственность за возникающие проблемы на поддержавшую их Москву. Факт назначения Президентов автономных республик федеральным центром дает сильные козыри в руки националистам, позволяет им легко доказывать, что Москва воспринимает жителей автономий не как полноправных граждан страны, а как покоренных подданных. Лучший подарок сепаратистам придумать трудно.