PoliticMain

С начала 1930-х годов идет процесс эрозии трудовой этики, формировавшейся в России в 1860—1920-х годах. Ее носителями были крепкие крестьяне, осознавшие, что они работают на себя, свою семью, что такой труд не то же самое, что работа на барина, что даже при сохранении общины можно стать зажиточными; понимающие, что для этого надо много работать, учить детей, осваивать новые технологии. Уничтожение этого слоя было беспрецедентным в истории ударом по слабой, зародившейся в России лишь после отмены крепостного права, этике крестьянского труда. Долгосрочные последствия принятого в 1928–1929 гг. решения хорошо понятны тем, кто и сегодня занимается социально-экономическими проблемами российской деревни.

За десятилетие, между 1928 и 1938 гг., факторная продуктивность советского сельского хозяйства сократилась по сравнению с инерционным сценарием развития (рост на 1% в год) примерно на четверть. В предшествующей истории современного экономического роста такого не происходило никогда. Урожаи зерна достигли уровня 1925–1929 гг. лишь в 1950–1954 гг. Столь длинный период стагнации был также беспрецедентным для стран, вступивших в процесс современного экономического роста.

Социальное положение крестьян в этот период – подчеркнуто ущербное, несопоставимое с тем, в котором находились рабочие. Колхозники в СССР, составлявшие в 1930-1950-х годах большую часть населения, были классом откровенно дискриминируемым. Их годовые денежные доходы близки к месячной зарплате рабочего. С конца 1940-х годов индивидуальные хозяйства были обложены высокими денежными и натуральными налогами с тем, чтобы заставить крестьян больше внимания уделять работе в колхозах. Крестьяне начали избавляться от коров, вырубать фруктовые деревья. В 1950 г. 40% крестьянских семей не держали молочного скота.

Если в странах – лидерах современного экономического роста положение крестьянина и промышленного рабочего различалось стилем жизни, характером работы, но не уровнем средних доходов, то в СССР этот разрыв был огромным. Отсюда иной по отношению к странам-лидерам характер миграции в город, различие в составе участников этого процесса.

В странах – лидерах современного экономического роста – выбор в пользу сельской занятости не был связан с недостатком способностей, трудолюбия, адаптивности. Старшие сыновья, как правило, остававшиеся в деревне, продолжавшие вести хозяйство, воспитывались в такой же семье, как и младшие, уезжавшие в город. Выбор определялся обстоятельствами рождения. Традиционная трудовая этика в деревне не была подорвана. Промышленность росла, но и сельское хозяйство динамично развивалось. Многие страны – лидеры современного экономического роста были и остаются крупнейшими нетто-экспортерами продовольствия (см. табл. 4.6).

Таблица 4.6. Сальдо торговли продовольствием в США, Канаде, Австралии и Франции, в среднем за год, в 1961–1990 гг.Источник:

FAOSTAT data. 2005.

В Советском Союзе при действующих ограничениях всегда существовали каналы миграции из деревни в город. Но состав тех, кто оставался в деревне и уезжал из нее, был иным, чем в странах, не прошедших социалистическую индустриализацию. Социалистическая модель развития создавала мотивы, подталкивающие наиболее грамотных, энергичных крестьянских детей найти способ любой ценой переехать в город.

Проблемы развития сельского хозяйства, порожденные миграцией из деревни, существовали и в странах, не прошедших путь социалистической индустриализации. Но их масштабы были несопоставимыми с теми, которые сформировались в СССР к началу 1950 г.

В конце 1940-х годов бегство крестьян из деревни усиливается. Закон 1932 г., запрещавший крестьянам покидать деревню без специального разрешения, действовал, но способы обойти его были известны. Промышленность, строительство нуждались в рабочей силе. Мобилизовать ее можно было лишь в деревне.