PoliticMain

За исключением небольшого числа «антисоветских почвенников», о которых речь пойдет отдельно, «шестидесятники» были сначала ярко выраженными западниками, а затем сдвинулись к евроцентризму – крайней, фундаменталистской идеологии. Отсюда пошла вся космополитическая фразеология вроде «возвращения в цивилизацию», «столбовой дороге цивилизации» и т.д.

Это отражено в докладе ВЦИОМ под ред. Ю.Левады – книге «Есть мнение» (1990). Ю.А.Левада – сознательный противник советского строя, в своей ненависти поставивший себя «по ту сторону добра и зла». Но он собрал огромный фактический материал, ценный независимо от трактовки социологов-"демократов". (Замечу, что в приложении к соратникам Ю.Левады даже условное название «демократ» звучит насмешкой. Их слова источают такую антипатию к подавляющему большинству народа, особенно к старшим поколениям, что можно говорить о небывалом в истории антидемократизме ученых-гуманитариев. Что еще поражает, так это принижающая человека, какая-то низменная трактовка данных. Из всех возможных объяснений эти социологи выбирают самое «подлое»).

Резко расщеплялась в советском обществе ориентация на зарубежный опыт, можно даже говорить о двух противоположных векторах. В «общем» опросе опыт Японии самым ценным назвали 51,5%, а в опросе через «Литературную газету» (то есть среди интеллигенции с довольно сильным антисоветским настроем) – только 4%! Среди этой интеллигенции подавляющей являлась именно западническая ориентация, чего никак нельзя сказать о «массе». Характерно упование на иностранный капитал: тех, кто предлагает привлечь его в СССР, в то время было в 5 раз больше среди интеллигентов, чем среди «массы».

Замечу, что мы здесь говорим именно о евроцентризме как философской установке, а вовсе не о примитивном корыстном конформизме тех, по словам Пушкина, «для коих все равно: бегать ли им под орлом французским, или русским языком позорить все русское – были бы только сыты». Таких у нас хватает, но не о них речь.

Бердяев в начале ХХ века писал, что российские западники как раз и были самыми настоящими «азиатами» – они не понимали Запада и пытались его бессмысленно копировать. С «шестидесятниками» положение было гораздо хуже. У них западническое эпигонство сочеталось с дремучим наивным культуртрегерством, самомнением «инженеров человеческих душ», призванных переписать историю России. Вот примечательная беседа журналиста М.Ремизова с Ю.Афанасьевым (февраль 2001 г.):

М.Р .: Мне кажется, эти десять лет просвещенная общественность имела самую широкую возможность говорить с населением на том языке, на котором она считает нужным…

Ю.А .: Видите ли, говорили на том языке очень немногие. К чести, например, Новодворской надо сказать, она все-таки выдерживала эту линию до конца…

М.Р .: Ну, Новодворская проповедует, что «Россия неизлечима». В этом смысле очень занятно наблюдать этот пессимистический, мизантропический либерализм, который так разительно отличается от человеколюбивого и радужного либерализма истоков. Но я так понимаю, что вы как раз не склонны совсем отказываться от историософской перспективы Просвещения…

Ю.А .: Если взять нашу историю, русскую историю, она скорей помеха в этом смысле, чем подспорье. Опять же, я имею в виду историю мифологическую. Я, например, исхожу из того, что нам придется эту историю переписать. Ее надо переписать на основе теоретического осмысления".

Представьте, какова претензия: "переписать историю на основе теоретического осмысления ". Факты, мол, побоку. Поразительное доктринерство. И ведь еще, как с тонкой иронией замечает собеседник, Ю.Афанасьев «не склонен совсем отказываться от Просвещения». Все-таки он не Новодворская, в журнале «Коммунист» работал.